Пол АНДЕРСОН — Приключения звездного торговца - Пол Андерсон

— Дельп?!

— Ведь если здешние белки ядовиты для нас,— пожал плечами ван Рейн,— так и земные для них тоже, наверное, не сахар. А наш покойный друг Т'хеонакс отхватил от меня вполне приличный шмат. Я всегда говорил: плохой характер обязательно доведет до беды. Так что следуй лучше моему примеру. Когда меня атакуют — я тут же подставляю другую щеку.

С медициной на Четверговой Посадке слабовато — только автодиагност, несколько хирургических и терапевтических роботов, стандартный набор лекарств и штатный ксенобиолог, выполняющий по совместительству обязанности врача. Но шестинедельное голодание не приводит к сколько-нибудь серьезным последствиям, особенно если ты изначально здоров и о тебе денно и нощно, не покладая ни рук ни ног, ни крыльев ни хвостов заботятся два обеспокоенных народа и дело происходит на планете, где нет способных напасть на тебя микробов.

Лечение шло быстро. С помощью биоакселерина внутривенная глюкоза за самое кратчайшее время сменилась толстыми бифштексами с кровью. К шестому диомедианскому дню Уэйс заметно прибавил в весе. Слабость оставалась, однако он уже ходил — пошатываясь, хватаясь руками за мебель и стенки, но ходил! — по комнате.

— Не желаете, сэр? — почтительно поклонился Бенегал, один из молодых работников фактории. Он только сегодня вернулся из длительной поездки по туземным поселкам и все еще не знал подробностей благополучного спасения пропавших.

Уэйс остановился, протянул к нему руку, замер в нерешительности, а затем ухмыльнулся:

— За столько времени без курева я, пожалуй, избавился от этого порока. Появляется вопрос: а стоит ли тратить силы и деньги, культивируя его наново?

— Вероятно, нет, сэр...

— Эй, ты куда! Дай-ка мне эту штуку! — Уэйс сел на край кровати и осторожно затянулся.— Я обязательно вернусь ко всем своим вредным привычкам, а пожалуй, и добавлю к ним новые.

— Вы, ммм, вы, сэр, хотели рассказать мне, каким образом удалось вам связаться с нашей станцией?

— А, да. Конечно. Все оказалось просто до дури. Когда появилась возможность свободно вздохнуть, проблема решилась за десять минут. Мы послали приличных размеров группу туземцев с запиской и, конечно же, с одним из толковых профессиональных переводчиков — чтобы выспрашивать дорогу на этой стороне океана. Сообразили для них большой спасательный плот — решетку из легких брусьев, соединяющихся друг с другом в шип. Каждый диомедианец тащил по одной палке, при необходимости они собирали его прямо в воздухе, опускали на воду и отдыхали. А заодно и ловили рыбу — этим вопросом занимались лучшие специалисты Флота. Пили они дождевую воду, собирали ее в маленькие ведерки. Я знал, что воды хватит, ведь дракхоны остаются в море неограниченно долго, да и вообще тут сплошные дожди. Кстати сказать, по причинам, уже для тебя понятным, в отряде было и несколько ланнахских женщин. Из чего следует, что гонцам из обоих этих народов пришлось расстаться с некоторыми из своих обветшавших предрассудков. По большому счету, это изменить их историю значительно сильнее, чем знакомство с земными фокусами вроде обратного перелета через океан за один день. Хочешь не хочешь, а теперь наши посланники становятся в своих культурах подрывными элементами. От них пойдут первые ростки диомедианского интернационализма. Но это пусть уж Лига ликует, мое тут дело телячье. Проводили мы их и заползли в постели,— Уэйс пожал плечами,— Оставалось только ждать. Через несколько дней становится легче, аппетит вообще пропадает... А где же остальные? — Он поморщился и раздавил окурок. От табака подташнивало и кружилась голова.— Я уже достаточно окреп, чтобы испытывать скуку. Кой черт, мне нужна компания!

— Если уж вы заговорили об этом, сэр,— начал Бенегал,— насколько я помню, мастер ван Рейн говорил что-то насчет того...

— В пуп и в фоб! — громогласно раскатилось за стенкой.

— ...что он навестит вас сегодня.

— Мотай тогда отсюда,— ухмыльнулся Уэйс.— Молод ты еще такое слушать. Сейчас предстоит встреча братьев по крови, товарищей, присягнувших друг другу на верность, и тэ-дэ и тэ-пэ после долгой разлуки.

Он поднялся, чтобы встретить вкатывающегося в комнату ван Рейна, а юноша тихо выскользнул в боковую дверь.

Утративший всю свою юпитерианскую корпулентность, торговец опирался на трость с золотым набалдашником, у него остался всего один подбородок. Однако черные волосы снова завивались маслянистыми локонами, вызывающе торчали игольно-острые кончики нафабренных усов и козлиной бородки, кружевную рубашку и парчовый жилет испещряли белые пятна некоего употребляемого через ноздри веселительного порошка, из-под батикового саронга волосатыми тумбами высовывались босые ноги, каждую пятерню украшала, пожалуй, вся годовая продукция алмазной шахты, а на исхудавшей шее болталась серебряная цепь толщиной с якорную.

— Ходишь уже, значит,— прогрохотал торговец, жестикулируя для понятности толстой тируччираппалльской сигарой. Другая рука его надежно сжимала еще более толстый, четырехпалубный, сэндвич.— Молоток! Единственный способ поправиться — в рот не брать ихний помойный супчик и не слушать всяких разговоров насчет «не перенапрягаться», вроде как этот крюкорукий ветеринар набрался наглости посоветовать мне.— От возмущения его лицо стало похожим на вареную свеклу.— Неужели через его протухшие и заплесневевшие синапсы не может пробраться одна-единственная и совсем простая мысль, во сколько обходится мне каждый час моего здесь торчания? Какие пенки могу я снять, вернувшись домой, до того, как все эти конкурирующие шавки пронюхают, что Николас ван Рейн и на этот раз все-таки не сдох? Вот только сейчас лупил станционного техника по здоровенному мухомору, который заменяет этому типу голову, вколачивал в него, что, если к завтрашнему полудню мой корабль не будет готов к старту, я запрягу в эту таратайку его самого и скомандую, как дохлому мерину: «Но-о!» Так ты тоже возвращаешься с нами на Землю, собственной своей персоной, nie?

Уэйс не ответил. Вслед за ван Рейном в комнате появилась Сандра.

Она передвигалась в кресле-каталке и выглядела такой худенькой и бледной, что сердце Уэйса готово было разорваться. Светлые волосы, морозным облаком рассыпавшиеся по подушке, казались мертвыми, холодными на ощупь. Но в ее глазах жила безмерная зеленая глубина самых теплых, ласковых морей Земли. И она улыбнулась.

— Миледи,— прошептал Уэйс.

— Да, она ведь тоже летит.— Детально изучив вазочку с фруктами, ван Рейн взял яблоко.— Продолжим наше прерванное путешествие. На борту, конечно, будет совсем не так много игр и развлечений...— Он окинул девушку далеко не отеческим взглядом,— Все это мы отложим до возвращения на Землю, в нормальную обстановку, nie?

— Если миледи достаточно окрепла, чтобы перенести полет...— запинаясь, начал Уэйс и сел, ноги его стали как ватные.

— Я поправляюсь.— Голос Сандры оказался таким же бледным, как лицо,— Тут нужно просто следовать предписанной диете и почаще отдыхать.

— Слушай врачей больше, они тебя вообще в гроб вгонят,— пробормотал ван Рейн, выкидывая огрызок яблока и выбирая себе апельсин.

— Но как же так,— попытался возразить Уэйс.— Мы ведь потеряли при крушении почти всех слуг. У нее будет только...

— Одна-единственная горничная? — Это был не смех, а скорее тень смеха, но звучал он совершенно искренне.— Теперь, значит, я должна забыть все, через что мы прошли, снова относиться к тебе сухо и корректно, так что ли, Эрик? Но ведь это было бы до крайности глупо — после того как мы ходили с тобой на этот хребет над Салменброком. Или нет?

Сердце Уэйса бешено застучало.

— А ведь Господь Бог умеет, когда захочет, любую непруху превратить в хорошие деньги,— заметил ван Рейн, роняя на пол куски апельсиновой кожуры.— Мне неоткуда знать каждого работника компании, так что иногда многообещающие молодые ребята вроде тебя попадают в такие вот захолустные дыры. Теперь я заберу тебя на Землю и подыщу тебе приличное место.

«Если уж она помнит то единственное холодное утро у подножия Оборха,— подумал Уэйс,— тогда я, ради самого себя, должен припомнить значительно менее приятные вещи — и сказать их вслух, прямо и откровенно. Время пришло».

Слишком слабый, чтобы подняться на ноги, он поймал взгляд ван Рейна и со сдержанной яростью в голосе произнес:

— Конечно, самый легкий способ вернуть себе самоуважение — купить его. Подкупить меня синекурой, чтобы я позабыл, как Сандра сидела со своей кисточкой в этом темном и промозглом сарае, сидела, пока не начинала валиться на пол от изнеможения, как она отдала нам последнюю свою еду... как сам я прямо из кожи вон лез, выматывал и тело свое, и голову, и все, чтобы вытащить нас из этой ловушки, а заодно еще и выиграть войну... Нет, вы меня не перебивайте. Я понимаю, что вы тоже принимали какое-то участие. Вы дрались во время морского сражения, потому что не было выбора, вам некуда было спрятаться. Вы придумали отличный подленький способ избавиться от главного препятствия к заключению мира. У вас вообще большие способности по этой части. Ну и вносили кое-какие предложения. Но что это были за предложения? Все сводилось к тому, чтобы сказать мне: «Сделай вот это!», «Построй вон то!». И я делал и строил — с инопланетными помощниками, работая каменными инструментами. И мне приходилось вдобавок все это конструировать! Да ведь любой дурак мог сказать: «Отвезите меня на Луну». А вот для того, чтобы сообразить, как это сделать, нужны были мозги. Вся ваша роль, все ваше «лидерство» сводилось к тому, что вы разгуливали, чесали языком, играли в кости и в мелкое политиканство да жрали, как бегемот,— а ведь Сандра тем временем умирала от голода на Дорнахе,— и вы еще приписываете все заслуги себе. А я теперь, значит, отправлюсь на Землю, воссяду в какой-нибудь из ваших контор, вроде как в золоченом свинарнике, буду ковырять в носу и помалкивать, слушая ваше бахвальство. Ведь именно так оно и задумано, верно? Так вот, возьмите вы эту свою синекуру и засуньте ее...